В 2014-м Владимир Галкин эвакуировался из родного Донецка в Мариуполь. Когда началась полномасштабная война, пошел защищать страну, и попал в плен на заводе Ильича.
С Владимиром корреспондент Голоса Америки встретился в прифронтовом Запорожье, где он сейчас живет с семьей.
Искренний, грустно улыбающийся, уставший, воин здоровается. Говорит, что согласился на освещение его истории ради других парней, которые до сих пор в российском плену.
«Это просто один из тех способов, которым я могу помочь своим собратьям. Потому что знаю, как еще много наших ребят проходят в российском плену круги ада. Мне повезло попасть в обмен в начале этого года, а другим — нет», — говорит мужчина.
Владимир говорит, что накануне 2022 года семья уже имела тревожный чемодан, потому что видели признаки возможного полномасштабного вторжения.
«Поскольку я в Донецке уже это переживал, то прекрасно понимал, что на этом они не остановятся. Война у нас продолжается с 2014 года, и было понятно, что враг наращивает силы, ждет подходящего момента, чтобы пойти дальше. Когда 24 февраля начали обстреливать Мариуполь, то я сразу вывез жену и детей в Запорожье, а сам вернулся и вступил в ряды ТРО. Мне надо было защищать свой дом», — говорит воин.
Бои за Мариуполь, блокада на заводе
Владимир Галкин успел стать профессиональным разминировщиком, в армию он пошел как медик, потому что именно в медиках была потребность на тот момент.
«В HALO Trust мы проходили парамедицинские курсы именно по оказанию домедицинской помощи при минно-взрывных травмах и осколочных поражениях. Поскольку с медиками у нас было туго, то, используя этот опыт, я начал работать в армии в этом направлении», — рассказал он.
Старший боевой медик второй стрелковой роты 107-го отдельного батальона девятой бригады встал на защиту родного города вместе с другими собратьями. На вопрос, как отнеслась жена к такому решению, Владимир отвечает:
«Кто-то должен это делать. Если все будут пренебрегать своими обязанностями, что от нас тогда останется? Людям надо понимать, что, кроме прав, у них есть и обязанности. К сожалению, они не всегда нам нравятся, но с этим ничего не сделаешь», — подчеркивает военный.
После обстрела россиянами мариупольских подстанций второго марта, как гражданские горожане, так и военные, полностью потеряли связь с остальной частью страны.
«Мы знали, что с юга враг прорывается, но насколько плохая ситуация, мы не знали. Просто продолжали работать под обстрелами. Сотрудничали с ГСЧС и нацполицией. Где-то 70% наших эвакуированных в медицинские учреждения — это было гражданское население», — вспоминает Владимир.
После того, как россияне зашли в город, были разрушены почти все больницы, говорит военный. Оставался один военный госпиталь, который тоже впоследствии обстрелял враг. Был приказ перевозить всех раненых и оборудование на территорию завода Ильича.
«С наступлением оккупантов мы мигрировали по территории завода. В общем, насколько я помню, пять или шесть локаций там мы сменили. Все, кто там был, попали в блокаду. К сожалению, не было подготовки к такой ситуации, потому что не было еды, не было воды, не было топлива. Лекарства тоже заканчивались», — продолжает солдат.
«Было много раненых… сотни. И врачи в тех условиях делали все для того, чтобы каждого спасти. Это лучшие люди, которых я видел в своей жизни», — говорит Галкин.
Прорыв оккупантов. Плен
В начале апреля, рассказал военный, российские войска несколько раз пытались войти на завод, где в бомбоубежищах находилось более тысячи гражданских и военных.
«Мы могли попытаться пойти на прорыв и убежать. Вытащить наших ребят. Но это было неправильно, потому что было много раненых, которых мы не могли оставить. Поэтому остались с ними», — рассказывает Владимир Галкин.
А дальше был плен. 12 апреля 2022 года пленных с завода, после плотных обысков под снайперскими винтовками, отвезли в колонию в Еленовке.
Владимир говорит, что за 22 месяца плена прошел по российскому этапу минимум три раза. Везде были палачи и застенки — постоянные избиения, унижения, вместо еды — помои. Но хуже всего было в Мордовии, которую пленные прозвали «мордором».
«Именно эта колония — одна из самых жестоких в обращении с военнопленными. Плен — это постоянные допросы, пытки, заставляя принять какую-то вину. Они очень злые на нас за Мариуполь — именно за то сопротивление, которое мы там оказывали. Возможно, именно это и является одной из причин того, что особенно жестокое отношение к тем, кто защищал Мариуполь. И их с большой неохотой меняют», — говорит Владимир. Один из самых тяжелых моментов, вспоминает воин, — это убийство российскими палачами побратима, который сидел с ним в одной камере.
«Парень из теробороны Сумской области. Ему было очень трудно смириться и он очень нервно воспринимал реалии плена. Они (тюремщики, — авт.) просто забили его — у него не выдержало сердце: шокеры, дубинки, трубы… Я пытался оказать помощь, но не имея ничего под рукой, не смог», — рассказывает бывший пленный.
«Вы знаете, я услышал одну фразу от нашего парня из морской пехоты, когда палачи у него спросили на очередном избиении: «Как ты думаешь, за что тебя бьют?». Он ответил: «Меня бьют за то, что я украинец». И это правда. Они открыто говорят, что нас не должно существовать. Ни нас, ни наших детей. И мне очень обидно, когда я вижу, что многие еще из украинцев этого не понимают», — делится воин.
Прочитать полностью можно по ссылке.
Источник: 0629.com.ua
